28 ноября 1973 года вся мировая элита собралась в роскошном зале Версальского дворца на первый коллективный модный показ в истории Европы. Этот день стал началом модных недель в Париже и изменил модную индустрию безвозвратно. Для нее открывалась новая страница истории.

Модели на гала-ужине по окончании шоу

Версальский дворец сиял под полной луной и блистал сквозь первый снег. Величественные жандармы в красной форме, подпоясанные саблями, стояли по сторонам от золотых ворот. За ними тянулась длинная цепочка из лакеев в напудренных белых париках и ливреях XVIII века. Мари-Элен де-Ротшильд, одетая в зелёное вечернее платье с отделкой из перьев страуса от Yves Saint Laurent, улыбнулась гостям, целуя французов в обе щеки и обмениваясь дружескими рукопожатиями с американцами.

Программа шоу, задуманная для сбора средств на реставрацию Версальского дворца, включала показ коллекций десяти дизайнеров. Десять из них представляли два разных мира: пять французских мэтров высокой моды принимали в своей стране пятерых самых известных в Америке, но совсем неизвестных в Европе, дизайнеров. Это событие в далеком 1973 году было беспрецедентным. Версальский дивертисмент не задумывался как соревнование, однако пресса воспринимала его именно так. Лучшие из лучших собрались посмотреть на модное состязание двух стран: принцесса Монако Грейс Келли, герцогиня Виндзорская, Палома Пикассо, Энди Уорхол и многие другие.

В 70-е авангарде американской моды стояли Оскар де ла Рента, Билл Бласс, Анна Кляйн, Рой Хальстон и Стивен Барроуз. В «Битве за Версаль» они выступили против известных кутюрье: Ива Сен-Лорана, Юбера де Живанши, Пьера Кардена, Эмануэля Унгаро и Марка Боана.
Ослабленные конкуренцией и малым финансированием американцы почти не могли повлиять на европейскую моду. Но их энергия, смелость дизайнеров и использование афроамериканок на подиуме поразили публику. К концу вечера американцы заняли место в мире моды, установив стандарты отношения к расовому признаку, красоте, полу и сексуальности, которые действуют до сих пор.

Мари-Элен де Ротшильд в наряде от YSL рядом с Грейс Келли, княгиней Монако.

Зайдя в Версальский дворец, американские дизайнеры, привыкшие к конструкциям в форме коробок, почувствовали себя, словно оказались в Колизее: ожидалось, что их поразят львы. Сначала участие в шоу приняли ради популярности, но теперь им предстояло выдержать самый сложный день в карьере и сохранить достоинство.

Французские модельеры чувствовали себя настоящими звездами вечера. Продажи достигли пика, популярность была высокой, признание всеобъемлющим. Эстетика французского Haute Couture возвышалась многовековыми традициями. Для своего показа французы пригласили таких звезд, как Жозефина Бейкер и Рудольф Нуреев, что выделяло их среди американских коллег. Однако в попытках вновь доказать превосходство легко перестараться. И французы, видимо, перестарались.

Слишком идеально всё было. Танцоры изящны были до крайности, а певцы – слишком сладко пели. Исчез дух спонтанности, знаменитая французская непосредственность. Американский стиль был иной. Нью-йоркская звезда Лайза Миннелли, открывавшая американскую часть, выступала в серых брюках от Halston, водолазке песочного цвета, поверх которой был небрежно повязан красный свитер, и шляпе-федоре. Выполнив культовую композицию «Bonjour, Paris», Лайза, казалось, скандировала: «Господа, встречайте Америку».

«Я выйду на сцену, сыграю первую ноту, и сразу же вам нужно выйти, — говорила Миннелли моделям перед выступлением. — Чем естественнее это будет выглядеть, тем лучше. Представьте, будто увидели Эйфелеву башню впервые — передайте это чувство! Это не дефиле, это игра».

Трансформация Лайзы Миннелли на вечере сражения за Версаль.

Модели сопровождали певицу, символизируя победу традиционного американского спортивного стиля, усовершенствованного работой модельеров. Наступал бум оттенков бежевого: плащи, тренчи, пуловеры, свитера, платья, легкие брюки простого покроя, широкополые шляпы, плиссированные юбки. Единственную декорацию нарисовал иллюстратор Джо Юла, изобразивший Эйфелеву башню. Как только Миннелли закончила петь, публика аплодировала ей. Помощник Бласса, Том Фэллон, находившийся в этот момент за кулисами, вспоминает, как после выступления Лайза радостно воскликнула: «О Боже! Мы наши».

Теперь оставалось их только удержать.

Начало — африканский сбор Анна Кляйн.

Американскую часть открыла африканская коллекция Анны Кляйн. Черные рубашки, плиссированные юбки, джеллаба, свободные платья-рубашки, сексуальные платья и тюрбаны – коллекция не сильно удивляла оригинальностью, но дизайнер к тому и не стремилась. Анна намеренно не создавала сенсаций. Напротив, как сказала тогда редактор Vogue Грейс Мирабелла, каждый образ коллекции походил на то, что можно найти в гардеробе любой женщины. Люди не помнили, как выглядели то или иное платье, но что уж точно невозможно было вычеркнуть из памяти, так это неповторимая манера подачи, необъяснимая атмосфера легкости и новизны, витавшая в зале.

Француженки двигались медленно, с грацией королевской, а американки энергично демонстрировали свои шаги под музыку Элвиса Пресли, Марты Ривз и Рэя Чарльза, воспитанного в традициях американской поп-культуры. Choreography выступила Кей Томпсон, крестная мать Лайзы Миннелли. Она настояла на том, чтобы модели двигались максимально быстро и динамично.

Энди Уорхол, фон — Yves Saint Laurent.

Каждый дизайнер изначально хотел показать около семидесяти образов, но Бласс считал, что несколько тщательно подобранных нарядов произведут более сильное впечатление, чем множество моделей. Даже двадцать образов от каждого дизайнера составляли сто выходов моделей. Манекенщицам приходилось быстро менять одежду и макияж (который создавали неизвестные визажисты-любители), чтобы успеть на следующий выход.

В отличие от французской одежды, с её множеством замков, застегивание которых занимало много времени, американская одежда предназначалась для сильных, независимых и быстрых женщин. Это было будущее моды, вспоминает Донна Каран, в то время работавшая помощником дизайнера и будучи на шестом месяце беременности носилась от модели к модели, готовя их к показу.

Выставка Стивен Барруз: праздник независимости.

Стивен Барроуз также акцентировал разницу между Европой и Америкой. В отличие от французских дизайнеров, которые ограничивали своих моделей, Барроуз обозначил свободу всех современных женщин. Каждая модель демонстрировала яркие трикотажные вечерние платья, выгодно подчеркивающие фигуру. Коллекция включала модели из разноцветных кусков ткани с лямками на шее и декором рюшами и воланами. Шоу произвело впечатление, сравнимое с восторгом от фейерверка.

Демонстрация проходила под мелодию Эл Грина «Love and Happiness». Барроуз отказался от популярного в то время стиля диско и предпочёл соул – ритмы которого отличались ненавязчивой мягкой пульсацией, а каждая фраза была образцом настоящей чувственности. Где бы ни проводил показ Барроуз, всегда призывал моделей расслабляться на подиуме, веселиться, давать волю своему «Я». Свою философию он не изменил даже ради строгого Версаля.

Модель Бетан Хардисон и Даниэла Морера сотрудничают с дизайнером Стивеном Барроузом.

Барроуз восхищался чернокожими девушками и им отдал главное место в своем шоу. Алва Чинн источала сексуальность и уверенность, расслабленно прогуливаясь по подиуму в яркой тоге. В поисках свободы самовыражения она оставила консервативный Бостон и переехала в Нью-Йорк. Теперь же демонстративно весело выхаживала по залу Версальского дворца перед лучшими представителями современной аристократии – в месте, где никогда бы не смогла представить себя раньше.

Иллюстрации платьев Стивена Барроуза

Амина Варсума, ещё одна чернокожая модель, оставалась удивительно спокойной. Ей ранее работали в Европе, и она чувствовала себя здесь как дома. Удивительно, но проживая в Штатах, девушка понимала, что в этой стране нужно всегда ломать себя, достигая совершенства. Во Франции же она могла быть самой собой. Модель Норма Джин Дарден, выпускница колледжа Сары Лоуренс (одного из самых дорогих в Америке), демонстрировала длинное пальто, выполненное в технике колорблокинг. Ей было хорошо, и это было видно.

Американская мода была в тренде. Дизайнеры внимательно следили за тем, как одежда смотрелась на моделях. Если платье выглядело слишком идеальным, то его тут же «портировали» — расстегивали пуговицу, закатывали рукава или накидывали пояс небрежно. На молодом теле не могло быть ничего жесткого и неизменного. Все – максимально свободное и легкое.

Зал торжества

Вспомнив историю, можно утверждать, что безумие на подиуме в Версале (по крайней мере, с американской стороны) прямо отражало события в США. Так развивалась мода и в Нью-Йорке. Молодые дизайнеры, как Кловис Руффин, возвеличивали эстетику позерства и вызывающего поведения, демонстрируя открытое вдохновение одеждой, собственным именем и женщинами. Это стало отличительной чертой всех модных мероприятий – от ежегодного шоу Ebony Fashion Fair до тайных показов в женских клубах и даже в подвалах церквей. В 1973 году Барроуз был символом своего времени, потому что именно он подарил женщинам моду, которая была комфортна и служила эмоциональным убежищем. В платьях от Барроуза женское тело было по-настоящему свободным – без компромиссов.

Бетан Хардисон (слева)

На подиуме появилась модель Бетан Хардисон. В длинном платье желтого цвета, напоминающем волны, она отдала дань традициям французской Высокой моды Барроуза. Но уважение к французскому наследию этим ограничилось. Андрогинная фигура Бетан в сочетании с агрессивной, слегка развязной походкой и устрашающим взглядом явно не соответствовала fashion-канонам того времени, что произвело неизгладимое впечатление на гостей. Фотограф Чарльз Трейси вспоминает: «Бетан шла походкой гангстера. Мы даже попятились назад».

Пэт Кливленд завершила показ в длинном платье с остром цветным лифом. Самой запоминающейся стала её походка: модель кружилась со скоростью, словно собираясь взлететь. Платье развевалось соблазнительно, обволакивая изящную фигуру Пэт нежными и мягкими тканями юбки. Вращаясь, Пэт дошла до края подиума и внезапно остановилась, смотря прямо на зрителей. Эффект был потрясающим.

В этот момент модели, выстроившиеся цепочкой за Пэт для финального выхода, уверенно направились к самому краю подиума. Шли быстро и агрессивно, напоминая армию прекрасных созданий. Приблизившись к первым рядам на расстояние вытянутой руки, модели внезапно замерли и начали позировать.

Аплодисменты обрушились на сцену, программы полетели вверх, подобно конфетти. Это был триумф.

Сhow Барроуза произвел настоящий фурор — невероятно впечатляющее шоу. Никаких следов от прошлых обычаев, — делится журналистка Энид Неми. Все было совершенно новым: модели, наряды, представление.

В закулисье в образе Стивена Барроуза — Пэт Кливленд.

В образах Стивена Барроуза Кливленд принимает участие в показе.

Ретро-шик от Билла Бласса

Коллекция Билла Бласса «Великий Гэтсби встречает Дeauville» воплотила творчество Коула Портера. Дизайнер передал мерцающий шик жизни американской элиты. Нерешительно струящиеся платья до середины икры, полностью закрытые, передавали легкость ретро-гламура. Модели дополняли миниатюрные шляпки с изящной сеткой, едва прикрывающей глаза. Даже повседневные деловые костюмы от Билла Бласса несли ноту роскоши и утонченности: твидовые жакеты сочетались с тонкими юбками, украшенными блестками.

Бласса показала модель Билли Блэр: сияющие локоны, сигарета в мундштуке, высокомерная подача всё в ней вызывало неконтролируемые ассоциации с Жозефиной Бейкер. Модель демонстрировала вечернее платье из джерси и накидку из меха соболя. «В нарядах и мехах от Билла Бласса я чувствовала себя настоящей женщиной – самой элегантной и самой чувственной», – говорила модель.

Рой Хальстон: тожество вечерней моды

Рой Хальстон представил свою коллекцию. Команда звездного дизайнера состояла из его лучших друзей и любимых моделей. На темной сцене манекенщицы стояли в позах, а когда свет софитов направлялся на одну из них, модель начинала двигаться. Она демонстрировала одежду и замирала вновь. Сцена снова погружалась в тьму, а через мгновение в свете софитов оказывалась уже другая модель. Музыкальное сопровождение для показа Хальстон выбрал из кинофильма Лукино Висконти «Гибель богов».

Показ Роя Хальстона

Образы Хальстона были соблазнительными и сексуальными: некоторые – элегантными, другие – провокационными. Ширли Ферро предстала в вечернем платье без рукавов, подчеркивающем нижнюю часть спины. На Нэнси Норт было надето расшитое блестками платье с длинным вырезом, доходящим до талии. Эльза Перетти и Крис Ройер позировали вместе, главным аксессуаром их стала сигарета в тонком длинном мундштуке.

Платье Марисы Беренсон было настолько откровенным, что частично обнажало грудь, которую едва прикрывал меховой боа. Платье Чайны Машадо вообще не имело лифа – его заменил роскошный веер из перьев, которым модель прикрывала грудь.

Выступление моделей Хальстона походило на лучшие голливудские сцены. Дизайнер надеялся впечатлить публику звездным составом своей команды, но, как часто случается, просчитался. Европейская аудитория восторгалась только своими звездами – заокеанским знаменитостям было совершенно безразлично. Но в целом шоу Хальстона публика оценила, что уже достижение, так как время было полночь и гости начинали утомляться.

Гостей у Эльзы Перетти посетили Рой Хальстон и Мариса Беренсон.

Оскар де ла Рента: магия ночи

Программа завершал Оскар де ла Рента темой магии. Музыкой для показа выступила композиция «The Love Unlimited Orchestra» Барри Уайта – ритм-энд-блюз в исполнении группы. Показ начал с громкого звона тарелок, перешедшего в медленную и нежную мелодию. Под звуки вышла первая модель – Билла Бласса Билли Блэр. В тонком зеленом платье она напоминала волшебницу — очень модную.

Блэр двинулась по сцене и быстро достала из рукава розовый шифоновый платок. Вслед за девушкой вышла цепочка моделей в розовых платьях. Из другого рукава Блэр вытащила лиловый шарф, и тут же появились модели в лиловом.

«Модель двигалась так плавно и грациозно. Очень отличалась от французских девушек. Освещенная лучом софита, была волшебной», – делилась впечатлениями ассистентка показа Николь Фишелиз.

Новая коллекция Оскара де ла Ренты отличалась большей свободой и простотой по сравнению с его предыдущими работами. В этой простоте скрывалась неземная утонченность, женственность и волшебство. «В конце показа публика аплодировала стоя,- вспоминает дизайнер, – такого никогда не видели: модели двигались в такт музыке. Это было настоящее волшебство».

Au revoir, Paris! – Hello, America!

После показа Оскара де ла Ренты на сцену вернулась Лайза Миннелли. В платье от де ла Ренты, усыпанном стеклянными бусинами, она исполнила композицию из мюзикла «Кабаре». Потом поочередно на сцену вышли модели в маленьких черных платьях от всех пяти дизайнеров. Вместе с Миннелли они пели написанную для Версаля песню «Au Revoir, Paris». «До свидания, Париж! До свидания, друзья!» – пел Оскар де ла Рента, любуясь успехом.

Заключительный показ Лайзы Миннелли и всех моделей в коротких черных нарядах.

Как только занавес упал, публика приветствовала спектакль бурным аплодисментами. Американцев поразила реакция знатных европейских гостей. Те скандировали «Браво», не скупившись на одобрение.

«Реакция зрителей удивила журналистку Энид Неми: французы демонстрировали реминисценцию европейских модных традиций, а американцы поражали ощущением новизны и юности. Следить за реакцией публики было интереснее самого шоу. Трудно было поверить в происходящее».

Пьер Берже, партнер Ив Сен-Лорана, отметил: «Американцы одержали победу благодаря Кей Томпсон. Это был настоящий Бродвей. Победил не талант дизайнеров, а талант хореографов».

Одежда американских дизайнеров не произвела впечатления на французских коллег, но сама шоу программа поразила их воображение. Французские мастера щедро делились комплиментами. Американцам не хватало техничности в исполнении образов, но презентация публике была выше всяких похвал.
Одежда пронизана настоящим американским жизнелюбием и имела собственное «Я». Юбер де Живанши и Ив Сен-Лоран были очарованы тем, как Оскар де ла Рента и Бласс позволяли своим моделям индивидуально показывать одежду — французская мода не могла себе позволить даже подумать об этом.

Ив Сен-Лоран

Для Берроуза самым приятным моментом вечера стало услышать от Ива Сен-Лорана: «Вы делаете прекрасную одежду».

Ужин в закрытых покоях короля подготовили Ги и Мари-Элен де Ротшильд. Появление американцев вызвало аплодисменты публики. Гости наслаждались теплой обстановкой, дорогим шампанским и подарками. Встреча прошла без тостов и чествования победителей: только приятные разговоры, комплименты и улыбки. Американцы были счастливы от признания французов. Европейцы встречали коллег с уважением и добротой.

В ту снежную ночь начался новый этап в истории моды.
Это было торжество чернокожих моделей и американских создателей одежды. Американская история любви исполнилась во Франции — победа стремлений, молодости и идеализма.